Спящий. Часть 1 |
Читать книгу Павла Корнева "Спящий" (Сиятельный 4) Часть первая "Мишень. Серебряные пули и дымовая завеса"
Сердце, закатанное в банку консервную, начинает биться вновь. гр. "Стимфония". Сердце
Часть первая: Мишень. Серебряные пули и дымовая завеса
1
По сути своей любая бритва является повседневным подобием ритуального серпа кельтских друидов в праздник обновления природы. Одно движение рукой - и кожа становится чистой, а лицо молодеет, словно вместе со сбритой щетиной отсекается груз прожитых дней. Я оценивающе посмотрел на своё отражение в зеркале и кивнул, соглашаясь с этими рассуждениями. А потом стряхнул пену с бритвы в тазик с тёплой водой и снова провёл лезвием по намыленной щеке. И вновь - чистая полоса. Последнюю неделю я не утруждал себя бритьём, и потому заточенный металл словно бы убирал само время. Я молодел буквально на глазах. Впрочем, бритву неспроста называют опасной: отвлечёшься - и пореза не избежать. Я не отвлекся. Меня отвлекли. - Дорогой! - послышалось из спальни. - Ты уже думал о дне нашей свадьбы? Рука дрогнула, лезвие безболезненно и очень легко надрезало кожу, выступила капелька крови. Я с обречённым вздохом залепил порез кусочком бумаги и продолжил приводить себя в порядок. Затем спрыснул одеколоном ладони, похлопал себя по щекам и лишь после этого без всякой спешки покинул ванную комнату. - Ты что-то сказала, дорогая? - со всей возможной невозмутимостью обратился я к Лилиане, которая лежала на кровати с дамским журналом в руках. Та оторвалась от чтения и повторила вопрос: - Ты уже думал о дне нашей свадьбы? - Ты в положении? - О, Лео! - закатила девушка глаза. - Ты совсем как моя мама! Она тоже постоянно интересуется, не в положении ли я! - И ты?.. - Нет, я не беременна! - возмущённо фыркнула Лили. - С чего вообще такие мысли? - А с чего разговоры о свадьбе? - парировал я. - Не хочешь взять меня в жёны? Я хотел. Да и кто в здравом уме не желал бы сочетаться законным браком с красивой и умной наследницей немалого состояния? Впрочем, я был достаточно богат, чтобы не принимать подобные условности в расчёт; общество единственной дочери маркиза Монтегю нравилось мне без каких либо меркантильных соображений. Лилиана откинула с лица локон чёрных волос и напомнила о себе, теряя терпение: - Лео! - Хочу! - встрепенулся я. - Разумеется, хочу. Как раз задумался об этой знаменательной дате... - Врунишка! - легко раскусила мою хитрость девушка. - На самом деле просто залюбовался тобой. И вот это уже было чистейшей правдой. Мы с Лилианой были вместе три месяца, а мои чувства к ней лишь крепли день ото дня. Звучит будто фраза из любовного романа? Всё так, но я действительно её... любил? Наверное. Главное, что при виде Лилианы у меня теплело на душе, и а остальное не имело значения. Кто бы что ни говорил... Лилиана перехватила мой задумчивый взгляд и оправила пеньюар, прикрыв длинной полой обнажённые ноги. - Лео, не отвлекайся! - потребовала она. Я присел на кровать рядом с ней и поцеловал. - Лео, нет! - рассмеялась девушка, отстраняясь. - Не сейчас! Мама и так говорит, что я совсем тебя загоняла! - Так и говорит? - изумился я, от удивления даже перестав поглаживать стройную девичью ножку. - Ну, не мне... - смутилась Лилиана. - Папе. Я случайно услышала. - Подслушала. - Лео, ты уходишь от разговора! Я поправил девушке прядь чёрных волос, полюбовался красотой её классического профиля и с улыбкой признал: - Да, я похудел. И что с того? За лето я и в самом деле сбросил полтора десятка килограммов, но при этом к своей прежней болезненной худобе не приблизился даже близко, продолжив оставаться большим и мощным. Стал не худым, но поджарым. И наша любовная связь к этим изменениям не имела ровным счётом никакого отношения. Куда большую роль сыграл свежий воздух горного курорта, занятия с гантелями и правильное питание. А ещё я перестал быть оборотнем. Да, фамильное проклятие оставило меня в том злополучном подвале, и порезы при бритье заживали теперь столь же медленно как заживают они у всех остальных людей. Честно говоря, я от такого давно отвык. - Лео! - помахала ладонью Лилиана у меня перед лицом. - Лео, ты витаешь в облаках! - Да, дорогая? - Речь шла не о твоём весе, а о дате нашей свадьбы! Я поднялся с кровати и отошёл к окну. Отель "Бенджамин Франклин" был выстроен на возвышенности, и с его четвёртого этажа открывался великолепный вид на историческую часть города. Точнее - открывался бы, не затяни всё кругом туманная дымка. Сентябрьская непогода и обычный для столицы смог укутали дома серым полотнищем, из которого проглядывали лишь силуэты крыш и высокие шпили дворцов. - О дате нашей свадьбы? - задумчиво протянул я. - Тебя интересует какой-то конкретный день? Лилиана зашуршала газетами журнала. - Здесь пишут, герцог Логрин объявил о помолвке старшей дочери с бароном Алстоном. Бракосочетание состоится двадцатого октября, в день памяти императора Климента. Очень символичная дата, Лео, не правда ли? Я пожал плечами. - Меня устроит любая. - Даже так? - Да. Только не здесь, не в Новом Вавилоне. Завтра мы улетаем на континент, не забыла? Можем остановиться на неделю в Мадриде, а оттуда перебраться в Барселону. Как тебе такая идея? - Идея просто замечательная! - улыбнулась Лилиана, но тут же наморщила лоб. - Подожди, Лео! Ты сказал - завтра? А у меня будет время повидаться с родителями? - Вылет назначен на половину шестого вечера, - успокоил я девушку и обернулся от окна. - А они разве не знают о нашем отъезде? - Не было подходящего случая сообщить, - легкомысленно ответила Лили. - Завтра расскажем. Ты ведь поедешь со мной? - Если это необходимо... - Лео, не волнуйся! Папа с мамой от тебя без ума. Они не запрут меня дома! - Очень на это надеюсь, - усмехнулся я. - Хотя... - вздохнула Лилиана. - Ты точно не хочешь задержаться в Новом Вавилоне? - Нет! - ответил я, возможно, излишне резко и категорично, поскольку оставаться в столице было слишком опасно. Нет, за мной не тянулся след из Монтекалиды. Томас Смит добился снятия всех обвинений в причастности к убийству бармена-индуса, а гибель супругов Тачини объявили несчастным случаем ещё на стадии предварительного следствия. В заключении коронера ничего не говорилось о самоубийстве и пулевых ранениях, упоминались лишь многочисленные повреждения, полученные ими в результате обрушения перекрытий ветхого здания. В итоге остаток лета мы с Лилианой провели на водах, и лишь окончание курортного сезона вынудило нас покинуть уютный городок и перебраться в Новый Вавилон, где сохранялся немалый риск случайной встречи с кем-то из старых знакомых. А мне вовсе не хотелось вновь попасть в поле зрения третьего департамента или хуже того - людей из окружения её величества, и потому последние дни я был как на иголках. - Нет... - повторил я уже мягче, но Лилиана прекрасно расслышала проскользнувшую в моём голосе нотку раздражения. - Лео, тебя что-то беспокоит? Я вздохнул. Давным-давно стоило посвятить девушку в тайны своего прошлого, но на это попросту не хватало духу. Я боялся. Боялся напугать, боялся оттолкнуть. И потому молчал. Не стал раскрывать истинных причин своего беспокойства я и сейчас. Отвернулся к окну и посмотрел на серый город, затем с тяжёлым вздохом произнёс: - В газетах пишут, её величество преставится со дня на день. У её высочества здоровье тоже не самое крепкое. Рабочие устраиваю стачки. Социалисты требуют роспуска императорского совета и учреждения сената. Анархисты швырнули бомбу в министра юстиции, тот лишь чудом избежал верной смерти. Стреляли в судью высшего суда. Закидали бутылками с керосином призывной пункт. И так каждый день. Я хочу оказаться как можно дальше отсюда, когда всё полетит в тартарары. - Как скажешь, дорогой. Как скажешь. Я вернулся к кровати, наклонился поцеловать Лилиану и предупредил: - Вернусь часа через два. - Я буду ждать, - вздохнула девушка, раскрыла журнал и вдруг поинтересовалась: - Помнишь, как мы останавливались здесь первый раз, в июне? - Да. А что? - Я тогда лежала в кровати и всё ждала, что ты постучишься ко мне. Но так и не дождалась стука в дверь и уснула. - Могу постучаться прямо сейчас, - с улыбкой предложил я. - Нет! - не согласилась Лили. - Иди по своим делам. А я буду томиться в ожидании стука. Ты ведь постучишь? - Всенепременно постучу, - пообещал я, ещё раз поцеловал девушку и ушёл в собственный номер, смежный с апартаментами Лилианы. Надолго там не задержался. Только поменял сорочку на свежую, повязал шейный платок и надел пиджак. Ни зонта, ни плащ брать не стал - на улице было хоть и пасмурно, но сухо. Сезон осенних дождей ещё не наступил. Выдвинув верхний ящик секретера, я взял из него паспорт, бумажник и "Цербер", рассовал их по карманам и направился на выход. - Лео! - окликнула меня Лилиана. - Да? - заглянул я в дверь смежного номера. - Возвращайся скорее. И не забудь - мы приглашены вечером к Альберту и Елизавете-Марии! - Не беспокойся, задерживаться не планирую, - уверил я Лилиану, не став говорить, что приглашение на ужин совсем вылетело у меня из головы. После триумфального выступления в Монтекалиде, завершившегося обмороками и массовыми галлюцинациями, Альберт Брандт приобрёл скандальную известность настоящего кудесника слова и стал желанным гостем на столичных светских раутах. Вместо возвращения в Новый Свет он снял дом где-то неподалёку от академии и готовился поставить в императорском театре собственную пьесу. Проигнорировать приглашение поэта было бы с моей стороны, по меньшей мере, невежливо - кто знает, когда доведётся вернуться в Новый Вавилон? - и оставалось лишь уповать на то, что в гости к Альберту не соберётся вся столичная богема. Я взял с полки котелок и вышел в коридор. Лифтом решил не пользоваться, вместо этого направился к лестнице, размышляя, какую безделушку подарить Альберту на память. Проходя мимо стола коридорного, я небрежно кивнул заспанному клерку, спустился на первый этаж и направился к стойке портье, но меня опередил шустрый господин средних лет, худощавый и рыжеволосый. - К господину Витштейну, - произнёс он с явственным ирландским акцентом, а когда портье открыл журнал, представился: - Линч. Шон Линч. Клерк отыскал фамилию в списке гостей и молча указал на лифт, потом с дежурной улыбкой обратился ко мне: - Чем могу служить, господин Шатунов? Я поймал себя на том, что слишком уж пристально смотрю вслед рыжеволосому ирландцу, встрепенулся и выложил на стойку ключ от номера. - Просто хотел оставить ключ! - Будут какие-то пожелания? - Нет, ничего, - покачал я головой и, нервно помахивая рукой, зашагал через вестибюль. Нет, ирландца я видел первый раз в жизни; смутила меня прозвучавшая фамилия. Без всякого сомнения речь шла об Аврааме Витштейне, вице-президенте одноимённого банкирского дома, с которым я в своё время вёл дела, и случайная встреча с ним в вестибюле отеле грозила легко и бесповоротно разрушить моё инкогнито. Дьявол! Не стоило поддаваться на уговоры Лилианы и вновь останавливаться в "Бенджамине Франклине"! Чёрт бы побрал эту сентиментальность! Я поморщился, нервным толчком распахнул дверь и шагнул на улицу к наряженному в цветастую ливрею швейцару. В ответ на дежурную улыбку, я улыбнулся ничуть не менее формально, окинул быстрым взглядом запруженную праздной публикой императорскую площадь и нацепил на нос тёмные очки. Отвлёкся лишь на миг, но это краткое мгновение всё и решило. - Ни с места! Руки вверх! - раздалось сзади, и я замер на полушаге. Рука сама собой метнулась к боковому карману пиджака, и мне едва удалось отдёрнуть её в сторону, прежде чем открыли стрельбу обступившие со всех сторон крепкие парни в штатском. Револьверы они держали наизготовку, пальцы замерли на спусковых крючках. А сыщик за спиной без промедления выдал новое распоряжение: - На колени! Руки за голову! Я заколебался, но сразу решил, что нежелание пачкать брюки о пыль брусчатки едва ли является достойной причиной схлопотать разряд электрического разрядника. Единственное, что позволил себе - это опуститься на колени без лишней спешки, в наивной попытке сохранить остатки собственного достоинства. Где-то поблизости яростно рыкнул пороховой движок, и на площадь из переулка неожиданно резво выкатился неповоротливый полицейский броневик. Зеваки так и прыснули в разные стороны, а разносчик газет и вовсе едва не угодил под колёса, спеша откатить в сторону ручную тележку. Сыщик подступил сзади, завернул мне руки за спину и, защёлкнув на запястьях стальные браслеты наручников, с некоторой даже торжественностью в голосе объявил: - Леопольд Орсо! Вы арестованы по обвинению в убийстве! Я выдохнул беззвучное проклятие. Прошлое всё же настигло меня. И как это обычно водится - настигло в самый неподходящий момент. - Встаньте! Неловко из-за скованных за спиной рук я поднялся с колен и уточнил: - И кого же я убил? - Об этом спросите следователя! - последовал лаконичный ответ, и меня затолкали в тёмное нутро броневика.
Обсудить на форуме // Читать дальше ->
|