| Падший. Часть 11 |
Глава третья "Немного смерти, немного людьми"
Глава третья, или Немного смерти, немного любви
3
В отель вернулся на извозчике, благо ничего противозаконного не замышлял, а за день никаких признаков слежки за собой не заметил. Портье за стойкой дежурил уже новый, но стоило лишь представиться, и он немедленно протянул ключ от номера. - Хорошего вечера, господин Шатунов! Я улыбнулся в ответ и поднялся в номер. Там выдул пару стаканов воды, задумчиво оглядел содержимое бара, но трогать бутылки с разномастными этикетками не стал и постучался в смежный номер. - Лили! С той стороны щелкнул замок, дверь распахнулась, и Лилиана буквально ворвалась в мою гостиную. Она подскочила к зеркалу и завертелась перед ним в новом платье до пола с коротким рукавом и глубоким, забранным узорным тюлем вырезом на спине. - И как тебе? - поинтересовалась Лили, увлеченно разглядывая свое отражение, будто это зеркало чем-то отличалось от зеркал в ее собственном номере.
- Папа такое не одобрит, - решил я. - Меня интересует твое мнение. - Мне нравится. Ты в нем пойдешь на ужин? Лили перестала крутиться перед зеркалом, посмотрела на меня и наморщила нос. - Ужинать? - переспросила она, бросив быстрый взгляд в свой номер, где на столе громоздились картонные коробки с покупками. - Знаешь, Лео, мне не хочется никуда идти. Так набегалась за день, с ног валюсь! - А никуда идти и не надо, ресторан есть в отеле. - Да нахваталась всего понемногу. - Лили провела ладонями по талии и вздохнула. - И фигуру блюсти надо... - И покупки разобрать, - понимающе улыбнулся я. - И покупки! - подтвердила она и, на ходу стягивая с рук длинные перчатки, убежала к себе. - Лучше сходим куда-нибудь завтра! - предложила она, прежде чем закрыть дверь. - Сходим, - пробурчал я и задумчиво потер подбородок. Чего точно не хотелось - так это ложиться спать на голодный желудок. Да и сна не было ни в одном глазу, в поезде выспался. Я запер дверь, спустился на второй этаж и прошел в ресторан. Людей в погруженном в полумрак зале было совсем немного, оркестр играл популярное в этом сезоне "Кукурузное танго", и кто-то даже танцевал. Я занял свободный стол у окна и попросил официанта принести двойную порцию ростбифа с гарниром из жареной картошки. - Что будете пить? - Чай. Черный. К моему немалому удивлению последовало уточнение: - Индийский или африканский? - Африканский, - решил я и добавил: - И еще принесите лимонный поссет. Высокий бокал. - Хорошо. Официант отправился передавать мои пожелания на кухню и в бар, а я с обреченным вздохом ослабил шейный платок и без особого интереса огляделся по сторонам. Еще не так давно посещение подобного заведения стало бы для меня настоящим событием, сейчас же просто хотелось поскорее поужинать и вернуться к себе. Раньше мне было интересно наблюдать за чужой роскошной жизнью, за дамами в вечерних платьях и напыщенными кавалерами, теперь это навевало одну лишь скуку. Ничего удивительного: одиночество и скука, по обыкновению, идут рука об руку. Очень скоро я начал жалеть, что заказал ростбиф, а не банальный стейк, но отменять заказ не стал. Понемногу потягивал чай и смотрел за окно. Вид из ресторана открывался на площадь императора Климента. Наконец принесли ростбиф с гарниром, я в пять минут расправился с ужином, расплатился и поднялся в номер с бокалом лимонного поссета. Обычно молочный напиток со специями готовили с ромом или крепким элем, в этом случае их роль выполнял лимонный сок. Дурманить сознание алкоголем сегодня не стоило: вынужденное возвращение в Новый Вавилон и без того не лучшим образом сказалось на нервах, сердце было не на месте. "Сердце не на месте"? - Я невольно улыбнулся этой мысли, но слишком уж нервной вышла улыбка, похожей на оскал. Попытался заставить себя успокоиться - не получилось. Для одних я мертв, а для других сгинул без вести, но кто-то сумел проникнуть в мой секрет, и это заставляло ежиться от выматывающего ожидания удара в спину. А так и с катушек слететь недолго. Отперев номер, я слегка приоткрыл дверь, прислушался, принюхался - ничего. Но выговаривать себе за паранойю не стал: сожженный дирижабль плодом моего воображения не являлся. Меня хотели убить. Отчего-то эта мысль навалилась всей своей безысходностью именно сейчас. Впрочем, ничего удивительного: убывающая луна, пропуск приема лекарств, возвращение в столицу... Я поставил бокал с поссетом на стол, снял пиджак, повесил его на спинку стула. Затем подступил к двери в номер Лили и аккуратно, чтобы ненароком не лязгнуть металлом, задвинул засов со своей стороны. Поссет к этому времени уже остыл, но и так я с удовольствием отпил его и ушел на террасу. Уселся на плетеный стул, вытянул ноги и посмотрел на погруженный в сумерки Новый Вавилон, словно вернувшийся к отчему дому блудный сын. Аж слезы на глазах навернулись. Но это все дым. Ностальгия никогда не донимала меня, старые добрые времена были, скорее, старыми недобрыми, да и здравый смысл подсказывал держаться от столицы как можно дальше. Окончательно стемнело, над отелем зависла подернутая дымной пеленой половинка луны. Дома с островерхими крышами, башенками и шпилями выделялись на фоне неба однотонными силуэтами. Где-то светились прямоугольники окон, но большей частью старого города завладели сумерки. Так мне казалось. Из кресла газовые фонари на улицах были не видны, мешало ограждение, а подниматься на ноги не хотелось.
Я взглянул на соседний балкон, куда падал отсвет из окна номера Лилианы, и невесть с чего в голове мелькнула шальная мысль перебраться через невысокий бортик и тайком заглянуть в спальню Лили. Даже не стал рассматривать ее всерьез. Допив поссет, я ушел в гостиную и только поставил на стол пустой бокал, как за спиной прозвучал мерзкий смешок. Нож оказался в руке сам собой, щелкнул титановый клинок, и я ударил в развороте - снизу вверх! Беловолосый коротышка в распахнутом на груди зеленом камзоле, зажал ладонью горло, выпучил глаза, забулькал и навзничь повалился на ковер. Откатился к стене гармошкой смятый цилиндр, судорожно задергавшаяся нога отбила короткую дробь ботинком с обрезанным носом, и лепрекон затих. - Проклятье! - в голос выругался я. - Ты откуда взялся?! Альбинос приподнялся на одном локте и скорчил рожу. - Драть! - выругался он. - Я так старался! Мог бы сделать вид, что поверил! Мог бы погоревать о старом друге, которого ты... - коротышка жалостливо шмыгнул носом и резким движением провел по горлу отставленным в сторону большим пальцем, - собственноручно зарезал! Ноги враз стали ватными, я опустился на стул, отложил нож и взглянул на левую ладонь. Перечертившая ее нить белого шрама никуда не делась. - Эгей, малыш! - Лепрекон поднял с пола сплющенный цилиндр и водрузил его на голову. - Ты, часом, язык не проглотил, болезный? - Ты полупрозрачный, - заявил я в ответ. - Через тебя проходит свет! Газовые рожки в гостиной не горели, но проникавшее в окно лунное сияние позволяло разглядеть золоченый узор обоев за спиной лепрекона, а сам он казался каким-то тусклым, напоминая сотворенную с помощью дыма и зеркал иллюзию балаганного фокусника. - Драть, тоже мне новость! - расхохотался коротышка. - Я же призрак! - Он поковырял пальцем в носу, вытер неровно обкусанный ноготь о штанину и задумчиво посмотрел в окно. - Или нет? Вот уж кем лепрекон не являлся, так это призраком. Воображаемый друг детства был не просто порождением моего подсознания и таланта сиятельного, он являлся частью меня самого. Не альтер эго, нечто совсем другое. Воплощение моего проклятия, звериная ипостась. - Какого дьявола?! - вскочил я на ноги. - Откуда тебя черти принесли?! - Ты меня спрашиваешь?! - окрысился в ответ коротышка. - Это тебя спросить надо! - Он ловко заскочил на стул, перебрался с него на стол и, заложив руки за спину, прошелся по белоснежной скатерти. - Хотя ты - это я, и наоборот, поэтому неважно, кому из нас задавать такой вопрос. Факт остается фактом - ответа мы не знаем. - Бред! - только и выдохнул я на это заявление. - Тебе видней, - легко согласился со мной лепрекон и фыркнул: - Драть! Да ты сам с собой разговариваешь! Нехороший симптомчик! - Он снял крышку с жестяной банки из-под леденцов, вытащил оттуда пистолетный патрон, попытался надкусить пулю и с отвращением бросил обратно. - Невкусно! - Не иллюзия... - отметил я, когда небрежный тычок ботинка с обрезанным носом скинул жестянку со стола, и вылетевшие из нее патроны раскатились по всей комнате. - Полтергейст, драть! - заржал альбинос. - Злой дух, а-ха-ха! - Уймись! - вскипел я. - Уймись, по-хорошему прошу! - А то что? - мерзко ухмыльнулся коротышка. - Отшлепаешь меня? Я молча подошел к буфету, наполнил стакан водой, осушил его и лишь после этого веско повторил: - Уймись. - Ладно-ладно! - Лепрекон покладисто выставил перед собой открытые ладони, но в его глазах не мелькнуло ни тени раскаянья. - Откуда ты только взялся? - переспросил я. - Ты знаешь, откуда, - ответил коротышка. - Ты знаешь, малыш. - Не-е-ет, - протянул я и уже громче и резче отрезал: - Нет! - Да! - Будто назло мне, альбинос расплылся в лягушачьей улыбке от уха до уха. - Это страх, Лео. Это все твой страх. Страх сделал тебя таким, какой ты есть. Талант сиятельного, живое воображение и стра-а-ах... - Убирайся к черту! Я ничего не боюсь! Ничего! Лепрекон рассмеялся. - Малыш, да я сходу назову дюжину твоих фобий! Не забывай, ты - это я. Только ты... как бы сказать помягче, чтобы не обидеть... - Коротышка походил по столу, потом прищелкнул пальцами и заявил: - О! Придумал! Ты трусливый урод, Лео! Вот ты кто! Злиться на собственную галлюцинацию не было никакого смысла, и усилием воли я придержал уже рвавшее с языка ругательство. Хрустнул костяшками пальцев, заставляя себя успокоиться, но раздражение никуда не делось. Чертовски неприятно выслушивать гадости в свой адрес от себя самого, есть в этом нечто неправильное. И все же меня сейчас беспокоило отнюдь не состояние собственного душевного здоровья. Просто что-то шло не так. Первый раз лепрекон объявился, когда мне не было и пяти. Причиной его появления стал вовсе не страх, скука и одиночество создали его. Скука, одиночество и подстегнутое талантом сиятельного воображение. Тогда никто из окружающих не видел моего воображаемого друга, он был бесплотной тенью в моей голове, не более того. И прошлое появление лепрекона к моим фобиям вновь никакого отношения не имело. Не знаю, что именно вызвало его из небытия: противоестественный договор с суккубом и ее потусторонняя сила или скормленное мне сердце падшего, но точно не страх. Так что стряслось сейчас? Что происходит?! - Гадаешь, во что такое вляпался? - мерзко ухмыльнулся лепрекон, соскочил со стола и принялся изучать содержимое буфета, выдвигая один ящик за другим. - Это страх, малыш. Просто страх. - Я! Ничего! Не! Боюсь! - чеканя слова, выдал я, поднялся со стула и развел плечи. - Любого в бараний рог скручу! Ты понял? Лепрекон фыркнул, набросил на руку полотенце и принялся накрывать на стол. Фарфоровая тарелка посередине, справа - нож, слева - вилка, серебряные, с рукоятками из слоновой кости. Рядом - хрустальная рюмка. - Совсем-совсем ничего не боишься? - спросил альбинос и привстал на цыпочки, чтобы достать из бара бутылку водки. - Ничего-ничего? Я заколебался, но все же подтвердил: - Ничего. - Отлично! - покладисто улыбнулся альбинос и указал на дверь смежного номера. - Постучи. - Зачем? - Тебе разве не хочется стиснуть в объятиях свою фигуристую подругу и покрыть ее поцелуями с головы... хм... до ног? - Она не моя подруга! - Драть! Имей совесть, не ври самому себе! - Я не вру. - Тогда почему ты здесь, а не на развалинах фамильного особняка, а? - Лепрекон свернул крышку с бутылки и покачал головой. - Душераздирающее зрелище, доложу тебе! Мерзкий коротышка наполнил рюмку и влил в себя водку; та до последней капли расплескалась по ковру. - Нет, малыш. Ты сидишь в номере, ожидая, что случится чудо и она сама постучится к тебе. Не случится. Не будь размазней, сделай первый шаг! - Закрой рот! - Один ноль в мою пользу! - осклабился лепрекон и вновь потянулся за бутылкой. Я забрал ее и вернул в бар. Коротышка ничуть не расстроился, уселся на стол и принялся болтать в воздухе ногами. - Итак, сознаться в собственных чувствах ты боишься - это факт! - с важным видом произнес он и поскреб щеку. - Так, может, я здесь из-за этого? - Издеваешься? - Издеваюсь, - признал лепрекон. - В этом случае ты бы выдумал себе очередную грудастую подружку, а никак не меня. - Он оттянул ремень штанов, глянул вниз и расплылся в самодовольной улыбке. - Драть! Точно не меня... Я с обреченным вздохом потер виски. Невесть с чего начала раскалываться голова, и единственное, чего по-настоящему хотелось, - это вышвырнуть назойливого коротышку в окно и завалиться спать. И я был очень недалек от того, чтобы именно так и поступить. - Что, голова разболелась? - сочувственно поинтересовался лепрекон и почесал ладонь, расчерченную узким шрамом вроде моего. - Это все убывающая луна, малыш. Кстати, ты не боишься луны? Вопрос этот врасплох не застал, я спокойно обошел стол, выглянул в окно и покачал головой. Затянутое дымкой желтое пятно меня нисколько не пугало. - А зря, - вдруг без всякого юродства произнес альбинос. - Тебе бы стоило. - Вздор! - резко обернулся я. - За год не было ни одного рецидива. Я контролирую себя. Луна не властна надо мной. - Год! - закудахтал коротышка и полотенцем стер с лица воображаемые слезы. - Лео, ты дебил? Нет, даже не так. Лео, ты дебил! - Сейчас нарвешься! - предупредил я. - Год - это ничто! Вспомни Цюрих! Вспомни, что ты сделал с грабителем! Лео, окстись! Зверь может вырваться на волю в любой момент! И ты ведь знаешь - я просто милашка по сравнению с тем, что скрывается внутри тебя. - Я принимаю лекарства. Наука сильнее магии. - Бла-бла-бла! Глупо было пытаться доказать что-то самому себе, и все же мне было необходимо оставить за собой последнее слово. - Ты забываешь об одной немаловажной детали, - спокойно произнес я, закатывая правый рукав сорочки. На бледной коже явственно выделялись черные письмена молитвы. Лепрекон ничего не ответил; он отстраненно смотрел на меня и наматывал на руку полотенце. - Папа знал все наперед! - объявил я. - Он предусмотрел это. Мне ничего не грозит. И тот срыв - я ведь не обернулся зверем. Я остался человеком. - Малыш, - мягко улыбнулся лепрекон. - А ты ничего не забыл? - И альбинос указал на мою левую руку. На ней татуировок не было. Просто не успели набить из-за смерти отца. Я на миг заколебался, но лишь на миг. - Это ничего не значит! - заявил я со всей возможной уверенностью. Лепрекон пожал плечами. - Может и так, - не стал спорить он. - Но я точно знаю, чего еще ты боишься. - И чего же?
Коротышка жестом предложил наклониться, но я заподозрил новую каверзу и не сдвинулся с места. Лепрекона это ничуть не смутило, он вскочил на ноги и небрежным пинком сбросил на пол фарфоровую тарелку. Та стукнулась о ковер и не разбилась. - Я вижу тебя насквозь! - объявил альбинос, встав передо мной на столе. - Нет, это я вижу тебя насквозь, - ухмыльнулся я. Через фигуру коротышки и в самом деле проглядывали очертания буфета. Лепрекон выставил перед собой левую руку и начал загибать пальцы. - Тебе не хватает смелости сознаться в своих чувствах к девушке. Тебе не хватает мозгов бояться луны. И есть одна вещь, которая пугает тебя до мокрых штанишек. - И что же это? - поинтересовался я, ожидая в ответ услышать очередную гадость. - Серебро, - выдохнул коротышка и резко скакнул вперед. Моя голова дернулась в сторону с такой скоростью, что хрустнули позвонки, но лепрекон оказался быстрее рефлексов. Серебряная вилка зацепила висок и пропорола кожу, на миг от боли перехватило дыхание, в глазах вспыхнули искры. Отбросив вилку, лепрекон соскочил на пол и кинулся к входной двери. Я одним рывком отшвырнул с дороги стол и ринулся в погоню, но коротышка стремительно развернулся и ловким кувырком проскочил под моей рукой. Он сиганул в распахнутое окно, я выбрался на балкон следом и вновь опоздал: альбинос уже перебрался с террасы на опоясывавший здание карниз. - Драть! - донеслось до меня. - Вот это номер! Я не стал преследовать беглеца и вернулся в комнату, немного даже сочувствуя постояльцам, в гости к которым сегодня заглянет этот мерзкий выродок. Голову невыносимо ломило, а по щеке струилась кровь, но прежде чем успел промыть рану, послышался стук в дверь. Стучали из смежного номера. - Лео! - встревоженно позвала Лилиана. - Лео, с тобой все в порядке? - Да, - ответил я, прикладывая к ране полотенце. - Хотел попить воды и наткнулся на стол. Извини что разбудил. - Можно мне войти? - щелкнула Лили со своей стороны запором. Я замер на месте. Едкие слова лепрекона растравили душу, безумно хотелось забыть о благоразумии и пуститься во все тяжкие, но вместо этого я зажмурился, мысленно досчитал до десяти и только потом ответил: - Извини, Лили. Я уже лег спать. Увидимся завтра. - Хорошо, - сказала она и настаивать на своем не стала. Но и засов обратно не задвинула. Сколько ни вслушивался я в тишину, железного скрежета не уловил. И это обстоятельство напугало куда сильнее удара серебряной вилкой. Напугало возможностью беспрепятственно попасть в соседний номер, потерять контроль и натворить бед. Луна? Я не боялся луны. Я боялся себя самого.
<- Вернуться // Читать дальше ->
|
Поводырь мёртвых