| Безликий. Часть 1 |
Глава 1
1
Новый Вавилон - город тысячи обличий. Он одинаково легко способен восхитить или ужаснуть, но едва ли хоть кто-то останется равнодушным при виде забранной в гранит набережной Ярдена, величественных дворцов и широких проспектов, древних амфитеатров и самой протяжённой в мире подземки. А ещё - раскалённых фабричных цехов, зловонных трущоб, смертельно-опасных притонов, роскошных публичных домов и убогих опиумных курилен. Столица Второй Империи одинаково легко притягивала к себе безграмотных мигрантов и выпускников престижных университетов, известных мошенников и непризнанных гениев, целеустремлённых карьеристов и скучающих рантье. Я любил этот город, хоть уже и не помнил за что. Отчасти, наверное, за то, что Новый Вавилон напоминал меня самого. Он не мог существовать и всё же существовал. Без малого две тысячи лет назад падшие вырвали северную часть Аравийского тогда ещё полуострова и, как малолетние проказники насыпают в лужу пригоршню песка, зашвырнули её в Атлантический океан. Так возникла Атлантида, а на ней появился Новый Вавилон. Отсюда падшие правили миром и здесь же нашли свой конец. Но даже сгинув, умудрились отравить свергнувших их бунтовщиков. Своей кровью, своей силой. Проклятие падших наделило некоторых людей сверхъестественными талантами, и пусть мои глаза не были бесцветно-серыми, я всё же являлся одним из сиятельных. Силой разума я умел перекраивать собственное тело. Превосходное умение! Главное только однажды не позабыть, как выглядит собственное лицо.
Стоя у открытого окна, я вытирал влажные волосы полотенцем и смотрел на терявшиеся в туманной дымке башни старого города. Первый день осени выдался тёплым и погожим, но ясное небо в Новом Вавилоне было явлением столь же редким, как и дождь в пустыне. Изо дня в день, из года в год смог затягивал всё кругом своей отравленной серой пеленой. Мыться пришлось холодной водой и кожа покрылась мурашками, я поскорее кинул полотенце на стул и начал одеваться. В трусах и белой сорочке отошёл к зеркалу, посмотрел на себя со стороны и благосклонно кивнул. Размер оказался подобран просто идеально; рукава были нужной длины, в плечах не жало, нигде ничего не висело и не топорщилось. Носки и серые брюки с подтяжками тоже никаких неожиданностей не преподнесли, а вот прочные ботинки показались узковатыми, пришлось слегка изменить форму стопы. Ерунда - но в глазах так и потемнело. И дальше будет только хуже: чем сильнее вживусь в это тело, тем меньшей властью стану над ним обладать. Через месяц не получится даже убрать родинку или бородавку. Начесав левый пробор, я взял со стола жестяную банку с помадой для волос и тщательно зафиксировал укладку. Погляделся на своё отражение, одобрительно хмыкнул и снял с вешалки серый двубортный пиджак в узкую вертикальную полоску, которая была лишь немногим светлее основного фона. Тот сел так хорошо, будто его шили по моим меркам. Но не по моим - вовсе нет. Как и ботинки, Софи купила его уже поношенным; одежда Жан-Пьера не должна была казаться слишком новой. Повязав вызывающе-яркий шейный платок, я переложил деньги в новое портмоне, а все оставшиеся после Пьетро Моретти пожитки собрал в холщовый мешок. Затем нацепил кепку, серую под стать костюму, запер за собой дверь и по узкой тёмной лестнице спустился на первый этаж. Двор-колодец был совсем небольшим, сырым и тёмным, но табличка на стене дома гордо гласила: "Медвежий дворик". Через арку я вышел в глухой переулок, где меж домами были натянуты бельевые верёвки с панталонами, брюками и ночными рубашками, и зашагал по узкому проходу. Выкинул мешок с одеждой на мусорку, повернул раз-другой и очутился на оживлённом бульваре Грамма. Там я приподнял над головой кепку, приветствуя симпатичную девушку в платье с узкой-узкой по нынешней моде юбкой, восхищённо присвистнул, и красотка, зардевшись, ускорила шаг. Но улыбнуться в ответ - улыбнулась. Чёрт побери! Пожалуй, мне начинало нравиться быть Жан-Пьером Симоном, весельчаком и дамским угодником! Пропустив самоходный экипаж с паровым движком, я перебежал через дорогу к газетному киоску, кинул седоусому продавцу монету в полфранка и отобрал стопку разных изданий. К "Атлантическому телеграфу", "Столичным известиям" и "Вестнику империи" добавил британскую "Дейли Мейл", немного поколебался и всё же взял ещё и парижскую "Фигаро". Художник Пьетро как и подобает истинно-творческой личности мало интересовался происходящими в мире событиями, пришло время это упущение исправить. Сунув свернутые газеты под мышку, я зашагал по бульвару, с интересом поглядывая по сторонам. Раньше в этом районе появляться не доводилось, поэтому всё было в новинку. Дома красовались аккуратными балкончиками с цветочными горшками, статуями античных героев и колоннами на фасадах, на бульваре покачивали пожухлой листвой каштаны, в сквере рвался к небу высоченный мраморный обелиск, как водится, привезённый из Египта и установленный в честь одной из давным-давно позабытых побед. А может - чьего-то рождения или смерти; разглядывать табличку мне было недосуг. Навстречу попался полицейский патруль, и по спине сразу побежал неприятный холодок. Констебли в летних мундирах и фуражках были вооружены пистолетами и дубинками с железными вставками электрических разрядников. К счастью, на меня они не обратили никого внимания. На небольшой треугольной площади, где сходились две улицы, стояли круглые столики, большинство из них оказалось свободно. Я уселся за один, попросил принести кофе, круасаны и сыр. Ничего более серьёзного организм сейчас принять попросту не мог. Пока готовили заказ, я разложил перед собой газеты и принялся просматривать их, в первую очередь уделяя внимание криминальной хронике и разделам с чрезвычайными происшествиями. Таковых оказалось совсем немало. При разгоне демонстрации в Дублине погибли два человека и несколько сотен пострадали. Организаторов стачки арестовали, но едва ли это было способно переломить ситуацию. В самом Новом Вавилоне дела обстояли ничуть не лучше. В пригороде подорвали полицейский броневик и обстреляли прибывший на место происшествия наряд; сообщалось о нескольких раненых стражах порядка и одном убитом. Всё свидетельствовало о том, что это очередная акция анархистов, а вот кто стоял за ограблением почтового отделения в самом центре столицы, было доподлинно неизвестно. Главный инспектор Ле Брен возлагал ответственность на подпольную ячейку социалистов, но газетчики не оставили от этой версии и камня на камне, припомнив главе полиции метрополии аналогичные заявления по поводу недавнего налёта на отделение "Вестминстерского банка" и нескольких других наделавших много шума грабежах, так и оставшихся нераскрытыми. Весь первый лист "Атлантического телеграфа" традиционно занимали мировые новости, но пограничные стычки в колониальной Африке и напряжённость в Иудейском море не заинтересовали меня, в отличие от репортажа о разгоне шабаша в столичных катакомбах. Спецотдел Ньютон-Маркта сообщил о ликвидации трёх малефиков и задержании ещё пятерых. Большинство из них находились в розыске по обвинениям в антинаучной деятельности, наведении порчи, мошенничестве и даже убийстве. "Вестник империи" сообщал о планах императрицы Анны посетить церемонию открытия восстановленного лектория "Всеблагого Электричества" и устами приглашённых экспертов выражал осторожные сомнения в целесообразности данного шага. Механисты уже провели несколько стихийных митингов и собирались протестовать дальше, несмотря даже на совместный призыв Теслы и Эдисона сохранять спокойствие. Отдельные горячие головы и вовсе поспешили обвинить иерархов общества в предательстве научных идеалов. Я осторожно пригубил горячего кофе и покачал головой. Ещё совсем недавно Новый Вавилон был настоящим оплотом научного мира, но всё изменилось с коронацией Анны. Императрица была сиятельной и помимо доставшегося от рождения таланта неким неведомым образом обрела воистину сверхъестественные способности; досужие языки даже болтали, что её величество стала ангелом. Но это было ещё полбеды! Если раньше инфернальные твари, потусторонние создания и малефики держались от столицы как можно дальше, то теперь даже пришлось создавать специальное полицейское управление для борьбы с порождениями сверхъестественного. Росту политической стабильности это нисколько не способствовало. На улицу легла густая тень; я поднял взгляд и увидел, как над нами, едва не цепляя гондолой флюгеры, медленно плывёт дирижабль с эмблемами полицейского управления. Послышалось приглушённое стрекотание порохового движка, и с соседней улочки на бульвар неспешно выкатился броневик. На нём никаких опознавательных знаков не было, но торчавший над пулемётной башенкой длинный металлический штырь наглядно свидетельствовал о принадлежности самоходного экипажа спецотделу Ньютон-Маркта. По спине пробежались острые коготки электрических импульсов, в голове зазвучали призрачные голоса. Едва не расплескав кофе, я очень медленно и осторожно поставил чашку на блюдце, закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Не помогло, голову продолжила колоть неприятная пульсация. Я уже ощущал нечто подобное раньше, но никогда столь остро. Укол. Порез. Порез. Укол. Показалось, будто на моей душе выбивает сообщение точками и тире некий невидимый телеграф, накатила тошнота и перед глазами всё поплыло, но стоило лишь броневику проехать мимо уличного кафе, и дурнота начала отступать. Шагавший по тротуару благообразной наружности господин вдруг оступился и упал на четвереньки. Спина его странно изогнулась, послышался явственный хруст суставов и связок. Руки и ноги удлинились, а колени вывернуло назад, странный уродец прыгнул на дорогу и противоестественно длинными скачками помчался прочь. Водитель броневика ударил по тормозам, и сразу с басовитым гулом начал раскручиваться ствольный блок гатлинга. Но прежде чем пулемётчик открыл огонь, штык на карабине одного из констеблей ослепительно сверкнул и с него сорвалась длинная искра электрического разряда. Сбитый с ног метким попаданием беглец забился в судорогах, и подоспевшие полицейские сноровисто заковали его в наручники и потащили к броневику. Когда задержанного проволокли мимо моего стола, удалось в деталях рассмотреть экипировку стражей порядка. Форменные плащи оказались обшиты алюминиевой фольгой, а серые кирасы и шлемы, такое впечатление, изготовили из титана. Да, скорее всего, так оно и было: алюминий и титан считались "новыми" металлами; в чистом виде их научились получать совсем недавно, и это делало изделия из них непроницаемыми для большинства колдовских чар. Сбежавшиеся поглазеть на задержание зеваки начали расходиться, но далеко никто уйти не успел: к площади подъехали громоздкие паровые грузовики и высыпавшие из кузовов констебли перекрыли обе выходившие на неё улицы. Я суетиться не стал и спокойно завтракал, дожидаясь, пока сотрудники спецотдела проверят всех попавших в оцепление горожан. Вскоре один из полицейских потребовал предъявить документы, и я протянул ему паспорт, а сам спокойно допил остатки кофе. Под шлемом констебля была закреплена сложная система окуляров, которая полностью закрывала левый глаз. Изучив паспорт, полицейский пристально уставился на меня и прикоснулся к виску. Послышался тихий скрип, с которым шестерёнки вращали линзы монокля. После секундной заминки констебль сделал пометку в блокноте, вернул паспорт и перешёл к следующему столу. - Это всё, мсье? - спросил я. - Да, можете идти, - откликнулся полицейский. Я вытер пальцы салфеткой, оставил на столе франк с мелочью и вышел за полицейское оцепление. Газеты выкинул в первую попавшуюся по пути урну. На сегодня новостей с меня было достаточно.
2
Минут через пять я вышел к ветке паровика, но когда оглянулся на стук железных колёс, то лишь досадливо выругался и продолжил шагать по тротуару. Вместо чадящего монстра меня нагонял монстр электрический. Заднюю часть самоходной конки с надписью "Депре" занимал огромный железный ящик электрической банки. По спине побежали мурашки. Пусть электричество отвоёвывало всё новые и новые области применения, я его не любил и не принимал. Не видящий дальше собственного носа ретроград? Вовсе нет! Я ничего не имел против прогресса и всех этих делающих нашу жизнь проще новомодных веяний, но вот к электричеству относился с настороженностью и опаской. Сам даже не знаю почему... Впрочем, и хорошо, что решил пройтись пешком. Очень скоро на стене дома мелькнула вывеска "Сават", и я замедлил шаг. "Сават" - это французский бокс, а я француз, так почему бы и нет? Помимо савата, как явствовало из рекламных надписей, в спортивном зале обучали классическому боксу и джиу-джитцу. Я немного поколебался, потом обогнул театральную тумбу с цветастыми афишами и по узенькой лесенке спустился в полуподвальное помещение, а вскоре уже переодевался в трико и майку. Затем выбрал подходящие по размеру боксёрки на плоской жёсткой подошве, зашнуровал их и вышел в зал. Там оказалось немноголюдно, лишь доносились отзвуки глухих ударов из дальнего угла. Но было бы странно застать тут аншлаг в первой половине понедельника. Невысокий подтянутый блондин в гимнастическом трико подошёл минут через пять, окинул меня оценивающим взглядом и протянул не слишком пухлые защитные перчатки. - Жан-Пьер, - представился я, натягивая их. - Леон, - сообщил в ответ своё имя тренер и спросил: - Что ты знаешь о савате? - Кое-что, - неопределённо пожал я плечами. - Просто немного натаскайте меня. Для общего развития. - Это не бокс, - сразу предупредил Леон. - Основной упор идёт на удары ногами. И бьют не только кулаками, но и основанием и ребром ладони. Глаза, уши, сонная артерия. Это ясно? Я кивнул. - Тогда давай посмотрим, с чем тебя едят! - объявил тренер и вдруг ловко пнул меня по щиколотке. Боксёрка больно ударила по кости, от неожиданности я вскрикнул и заскакал на одной ноге. - Ух! - Не зевай! - потребовал Леон и поправил меня: - Руки ниже! Ниже, чем в боксе! Придётся парировать удары ногами. - Понял, - пробормотал я, копируя стойку наставника. Тот попробовал повторить короткий быстрый тычок носком туфли, но на этот раз я был начеку и вовремя отступил. Отступил и едва не пропустил резкий мах ногой! Леон пнул в прыжке, но не слишком сильно, у меня получилось скрутить корпус в сторону и поставить блок. И сразу хук в голову! Угоди перчатка по уху, я уселся бы на пятую точку, но к счастью успел закрыть голову предплечьями и ушёл в глухую оборону, а потом изловчился разорвать дистанцию резким скачком назад. Сердце лихорадочно забилось, я замахнулся и нарвался на встречный пинок. Жёсткая подошла угодила в бедро, враз оборвав наступательный порыв, и Леон двинул меня рукой в лицо. В самый последний миг я отмахнулся и одновременно дёрнул голову в сторону; перчатка лишь скользнула по скуле. - Неплохо! - похвалил тренер и немедленно двинул меня в колено. Я принял удар на голень, а предплечьем блокировал прямой в голову и сразу попытался контратаковать сам, но Леон резво отступил и ловко пнул меня на полушаге назад. Голень так и взорвалась болью! Пришлось податься назад, выгадывая время, а тренер неуловимым подскоком оказался рядом и сделал круговой мах, метя ступнёй в голову. Не став блокировать удар, я просто присел и вновь отступил. Леон попытался врезать мне по шее, но тут уже я встретил потерявшего осторожность инструктора пинком в щиколотку, пихнул перчаткой под рёбра и сразу ткнул локтем в подбородок. Удары вышли не слишком сильными, тренер лишь покачнулся. От выброшенной навстречу ноги мне удалось уклониться без всякого труда, в развороте я провёл финт левой и что было сил врезал правой. Открытая ладонь со всего маху угодила по уху, и Леон поплыл. Я бросился развивать успех, и ноги вдруг взлетели выше головы, а жёсткий удар спиной об пол выбил из лёгких весь воздух. Какое-то время я лежал, восстанавливая дыхание, потом приподнялся на локтях и спросил: - Это ведь был не сават? - Джиу-джитсу, - ответил Леон и протянул руку, помогая подняться. - Ты слишком хорош для новичка. Я принял помощь, начал стягивать перчатки и усмехнулся: - Насколько хорошо? - Лучше, чем это нужно для саморазвития, - прямо ответил Леон. - Извини, тренировать тебя не возьмусь. Стиль грязный, годится лишь для уличных драк. Я кивнул, принимая услышанное к сведению. - Подберёшь партнёров для тренировок? - В любое удобное время. - А джиу-джитсу? - Только в следующем месяце. Пришлось набрать женские группы. - Ах да! - рассмеялся я. - Сильвия Панкхерст! Лидер британских суфражисток призвала соратниц изучать джиу-джитсу для грядущих столкновений с полицией и тем самым сделала этому экзотическому единоборству неплохую рекламу. Я попрощался с тренером и ушёл в раздевалку. На лодыжках обнаружились багровые кровоподтёки, на скуле темнела ссадина. Но не беда, для образа это просто идеальный штришок. Морщась от боли в потянутых мышцах, я переоделся и начал приводить в порядок укладку, не жалея при этом помады для волос. Потом договорился с администратором о следующем визите и поднялся на улицу. Дальше шагал уже отнюдь не столь лёгкой походкой как раньше. Бросок Леона бесследно не прошёл, спину ощутимо ломило. Пока без всякой спешки ковылял по тротуару, в голове крутились слова тренера. Уличный задира? Очень интересно... На перекрёстке с проспектом Менделеева я купил в палатке стакан газированной воды без сиропа, осушил его одним махом и попросил налить ещё. Пить хотелось просто неимоверно. Мимо прошла лоточница с папиросами; в обмен на пять сантимов я взял сигарету из коробки с надписью "Толстой", которую здесь же и прикурил. Но нет - никакого удовольствия не испытал, лишь продрало едким дымом глотку. Раз затянулся и сразу выкинул окурок в урну. Не зря, выходит, Пьетро табак на дух не выносил. Не моё. Я окинул пристальным взглядом запруженный самоходными колясками и конными экипажами проспект Менделева, вздохнул и зашёл в книжную лавку. Там приобрёл блокнот, пару карандашей и миниатюрный, с лезвием не длиннее мизинца, складной перочинный ножик. На ходу затачивая один из карандашей, двинулся вдоль дороги, но почти сразу остановился, привлечённый вывеской оружейного магазина "Арес". Оружие? Оружие! Почему бы и не приобрести карманный браунинг или "бульдог"? В конце концов, не окажись вчера у оглушённого констебля при себе револьвера, сыщики запросто понаделали бы во мне дырок! Я поднялся на крыльцо и распахнул звякнувшую колокольчиком входную дверь. Магазин оказался невелик, на стенах были развешены винтовки и гладкоствольные ружья, под стёклами витрин лежали пистолеты и револьверы. Один из прилавков полностью занимало холодное оружие. Там сверкали сталью ножи, трости со скрытыми клинками или титановыми набалдашниками, кастеты, кортики и даже сабли. Невысокий приказчик с тщательно подстриженной окладистой бородой оторвался от газеты и улыбнулся. - Чем могу служить, милсдарь? - Мне бы пистолет, - объявил я. - Карманный. Продавец без малейших колебаний выложил на прилавок небольшой плоский пистолет с тремя вертикально-расположенными стволами. Точнее, без стволов вовсе - в съёмной кассете были закреплены длинные гильзы. - "Цербер"! Хит продаж! Разлетается, как горячие пирожки! Оптимальные габариты и быстрая перезарядка. Патентованная система Теслы по электрическому воспламенению пороховых зарядов не позволит заблокировать оружие малефикам и адским отродьям! - Приказчик с довольным видом улыбнулся и заявил: - Электричество сильнее магии! И это было действительно так, но я электричеству не доверял. Заметив скользнувшую по моему лицу тень сомнения, продавец пожал плечами и достал пистолет куда более массивный с блоком на шесть стволов. - Или вот "Гидра"... - Нет, - покачал я головой. - Мне что-нибудь более традиционное. - Но по нынешним временам электрическое воспламенение... - Благодарю, не стоит! Приказчик поскучнел. - Браунинг? - пробормотал бородач. Идея продать нечто столь банальное привела его в глубочайшее уныние. - Даже не знаю, что есть в продаже с титановым кожухом затвора... - Но он тут же оживился. - О! Вот посмотрите, модель этого года от фабрики "Зауэр и сын"! Пистолет оказался небольшим и практически потерялся в моей ладони. - Тридцать второй калибр, магазин вместимостью семь патронов, - пояснил приказчик. - Разбирается элементарно - достаточно просто скрутить заглушку кожуха затвора и сдвинуть его вперёд. Надавив на защёлку, я вынул магазин, повертел в руках и втолкнул его обратно в рукоять. - Сколько? - Сорок пять франков. Я поморщился, но всё же достал бумажник. - И пачку патронов, пожалуйста. - Настоятельно рекомендую пули с алюминиевой оболочкой, - предложил приказчик. Против алюминия я никакого предубеждения не испытывал, поэтому кивнул. - Давайте. И ещё дополнительный магазин. Продавец защёлкал костяшками счётов, но сразу отвлёкся, стоило только мне обратить внимание на прилавок с холодным оружием. - Желаете приобрести нож? Есть складные модели с титановым клинком! Испанские навахи, итальянские стилеты... Столь откровенное желание бородача сбыть хоть что-нибудь из своих запасов покоробило и заставило покачать головой. - Нет, не нужно, - отказался я, но сразу передумал, выбрал серовато-серебристый кастет с удобным упором для ладони и надписью "Боксер" и передал его продавцу. - Посчитайте. - Алюминиевый? Отличный выбор! - Приказчик просто просиял, сдвинул ещё две костяшки счётов и объявил: - С вас пятьдесят восемь франков! Я отчитал пять красных десяток с портретом Леонардо да Винчи и добавил к ним синюю пятёрку с Александром Вольтой, а недостающие три франка набрал мелочью. Денег после этого в бумажнике почти не осталось. - Пистолет уже очищен от заводской смазки, - предупредил продавец, выкладывая на прилавок коробку патронов и запасной магазин. - Никакой дополнительной обработки не требуется. - Он открыл толстенный гроссбух и попросил: - Ваши документы, будьте любезны. По новым правилам мы должны записывать покупателей огнестрельного оружия. Я передал ему паспорт и снарядил магазин патронами, затем продиктовал адрес проживания и попутно зарядил второй. Пистолет прекрасно поместился в боковом кармане пиджака и особо его не оттопыривал. Если даже кто-то и обратит внимание, то подумает скорее о банальном портсигаре. Распределив по карманам остальные покупки, я забрал паспорт, распрощался с приказчиком и покинул магазин. С высокого крыльца улица просматривалась на два или три квартала, но попутных паровиков видно не было. Ловить извозчика не стал не столько из-за банального отсутствия лишних денег, сколько по той простой причине, что на перегруженной телегами и паровыми грузовиками дороге любой экипаж будет двигаться со скоростью пешехода. Спешить было некуда; я уселся на лавочку в тени раскидистого платана, достал блокнот и начал по памяти зарисовывать нагрянувших в клуб полицейских. Точнее - попытался, поскольку карандаш в пальцах лежал совершенно непривычным образом и линии получались короткими, резкими и отрывистыми. Я в раздражении вырвал лист и выкинул его в мусорную урну. Затем повторил набросок на следующем, но в итоге вырвал и его. Что-то было не так, что-то мешало. Закусив кончик карандаша, я пару минут обдумывал ситуацию, потом тряхнул кистью и вновь принялся рисовать. Но на этот раз уже не копировал манеру Пьетро Моретти, а просто кидал штришок к штришку и очень скоро в блокноте возник портрет детектива-констебля, отправленного в нокаут перед кабинетом Софи. И всё бы ничего, да только рисунок оказался выполнен едва ли не с фотографической точностью, и назвать это искусством не поворачивался язык. Но для кулачного бойца получилось очень даже неплохо...
<- Вернуться // Читать дальше ->
|
Поводырь мёртвых